Сакральность виртуальности. Часть 2

Концепция культурного изменения от сакрализованного единого к профанному множественному, разработанная А. Я. Флиер [5], раскрывает фактуру этого искажения: потеряв статус сакральных, обладающих высшим авторитетом и безусловным значением, базовые параметры социальных, этикоэстетических, экзистенциальных аспектов бытия (нормы, ценности, идеалы и стереотипы поведения) перестают быть обязательными к исполнению и преодолеваются. Профанное занимает место сакрального в качестве высшей социальной ценности и оказывается аксиологической доминантой.

Но имеет ли это устойчивый и необратимый характер?

Десакрализация не просто не отменяет, а еще и многократно усиливает главную социокультурную проблему, а именно - нестабильности бытия. Повседневность, обыденность, мирское, становясь единственной «реальностью», и определяя весь строй жизни, подвержена еще большей зыбкости и сомнительности, и в сумерках преходящего теряется ясность очертаний и четкость онтологических границ.

«Однако забытая тайна наличного бытия человека никогда не устранится забвением.» [6]. Бог поругаем не бывает и сакральное не может уйти в никуда, а вот профанная неустойчивая среда, «дополненная новыми потребностями и намерениями и наполненная замыслами и планами» [6] быстро становится занимаема сакральным скверным. «Забвение придает кажущемуся исчезновению забытого собственное присутствие в настоящем и путь блужданий увлекает, окутывая ложью» [6].

Десакрализация - правомерно ли употребление данного по¬нятия как фиксации проблематики virtus? Ничтожность, суета, «мир множественности и бесконечности изменения» [5] когда мы, нет, не забываем, а по-современному виртуализируем Бога - не это ли путь навстречу сакральному, но уже иному - скверному [3]?

Потенциальный путь «ресакрализации» [5] становится искушением, подверженностью соблазну, обольщением, не «радикальным символическим переходом» [3], а блужданием в лабиринтах повседневности, теряющим мерцающее в себе царство.

Если мы забыли Бога, это не значит, что его нет. «Религиозной нейтральности не существует, религии живого Бога противоположна лишь религия дьявола» [1] и неопределенность потенций, пребывающих в глобальном произволе гаситсяих иллюзорной неисчерпаемостью.

«Профанное как феномен культуры характеризуется отказом от прямолинейного онтологизма, утверждением принципов релятивизма, относительности базовых культурных и мировоззренческих комплексов, ценностей, идеалов и стереотипов поведения»[2] - это слова современного исследователя, в которых заключена чудовищная духовная подмена, коварная манипуляция понятиями. Будучи сферой «полной бесцветности»[3], десакрализованное профанное в каждом указанном проявлении репрезентирует неопределенность и хаос сакрального скверного.

Таким образом, несмотря на то, что в настоящее время происходит многоплановое феноменологическое обращение к теме виртуальности, интуиции ее подлинной бытийной глубины, учитывающие опыт сакральных традиций, не достаточно раскрыты. Ее всеобъемлющий «научный» образ, характеризующийся бесформенностью и полифоничностью, больше приводит к отчуждению и искусственному абстрагированию, тогда как вся глубина онтологического замысла остается еще неосмысленной.

Список использованной литературы
1. Бердяев Н. А. Новое средневековье: Размышление о судьбе России и Европы // Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. М., 1994.
2. Биневский И. А. Диалектика сакрального и профанного в европейском социокультурном процессе: дис. канд. филос. наук: 24.00.01. М., 2012.
3. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни / пер. с фр. А. Б. Г офмана // Мистика. Религия. Наука. Классики мирового религиоведения / под общ. ред. А. Н. Красникова. М., 1998.
4. Пелипенко А. А., Яковенко И. Г. Культура как система. М., 1998.
5. Флиер А. Я. Очерки теории исторической динамики культуры. Монография. М., 2013.
6. Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997.

Т. А. Касаткина