Проблемы законодательной регламентации мотивов преступлений

Анализируются актуальные проблемы, связанные с регламентацией мотивов преступлений в уголовном законодательстве, и предлагаются пути их решения.
Ключевые слова: мотив преступления, экстремистские мотивы, хулиганские побуждения, низменные побуждения.

В правоприменительной практике нередко возникают трудности с установлением мотива преступления. С одной стороны, это связано со сложностью данной категории, а с другой - обусловлено недостаточной регламентацией мотивов преступлений в тексте закона.

Спорным, на наш взгляд, является указание в законе на такой мотив как низменные побуждения. Данный мотив предусмотрен лишь в двух статьях УК РФ, а именно в ст. 153 и 155 УК РФ. В обоих случаях он является конститутивным признаком состава и указывается законодателем в связке с корыстным мотивом. Однако законодатель не дает ответа на вопрос, какие мотивы относить к низменным побуждениям.

В уголовно-правовой литературе под низменными побуждениями предлагается понимать зависть, месть, хулиганство, то есть такие побуждения, которые резко противоречат требованиям общественной морали и нравственности. По мнению А. В. Галаховой, в рамках ст. 153 УК РФ низменные побуждения могут выражаться в желании отомстить, унизить, заменить неполноценного ребенка на здорового, заменить ребенка по признаку пола или внешним данным [2]. Таким образом, низменные побуждения - оценочная категория, которая может включать в себя достаточно широкий круг мотивов.

На наш взгляд, уголовное законодательство должно идти по пути минимизации оценочных понятий. В силу того, что низменные побуждения выступают конститутивным признаком составов преступлений, предусмотренных ст. 153 и 155 УК РФ, они должны быть не только установлены, но и конкретизированы и обоснованы. Возможно ли это при наличии такой размытой формулировки?

Представляется обоснованной позиция ученых, которые предлагают заменить «низменные побуждения» на конструкцию - «иная личная заинтересованность». Так, Ю. Е. Пудовочкин говорит о том, что установление низменного характера мотивов приобретает особую проблематичность и чрезвычайно расширяет возможности «усмотрения» правоприменителя, в связи с чем поддерживает высказанную в науке мысль о необходимости исключения категории «низменные мотивы» и замены ее понятием «иная личная заинтересованность» [5].

Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 16.10.2009 года № 19 дал определение иной личной заинтересованности, однако оно сформулировано применительно к должностным преступлениям. По нашему мнению, необходимо расширить данное определение и зафиксировать его следующим образом: «иная личная заинтересованность - стремление лица удовлетворить собственные желания и потребности даже вопреки интересам других лиц либо извлечь выгоду неимущественного характера, что может быть обусловлено такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желание приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т. п.».

В уголовно-правовой литературе указывается на несовершенство законодательной регламентации «экстремистских мотивов». Законодатель, формулируя их, закрепил термины «ненависть» и «вражда». При этом между данными категориями ставится союз «или», который означает, что должно быть либо одно, либо другое. В связи с этим возникает вопрос, как отграничить эти понятия, и когда будет «ненависть», а когда «вражда».

С. В. Борисов полагает, что отнесение к мотиву экстремистской направленности не только ненависти, но и вражды нельзя признать обоснованным, поскольку термин «вражда» характеризует не побуждения, а объективно существующие отношения, основанные на взаимной ненависти. В связи с этим при определении преступлений экстремистской направленности в качестве мотива последних следует указать именно ненависть, а не ее сочетание с враждой, которая, однако, может выступать в качестве желаемого результата, цели таких деяний, придавая им тем самым экстремистскую направленность, а также объективную способность существенно нарушать основы конституционного строя государства [1].

На наш взгляд, данная точка зрения является обоснованной, поскольку вражда не является побуждением к чему-либо, а, следовательно, не является мотивом. Исходя из этого, полагаем, что такая формулировка мотива является не корректной и нуждается в изменении.

Немало дискуссий в уголовно-правовой науке вызвало включение экстремистских мотивов в состав хулиганства (п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ). Сам по себе данный состав предполагает наличие хулиганского мотива, в связи с чем, возникает вопрос о возможности одновременного его существования с экстремистскими побуждениями.

Как известно, мотивом «классического» хулиганства является стремление нарушить общепризнанные нормы и правила поведения, продиктованное желанием виновного противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним. Противоправное деяние совершается при наличии незначительного повода или вообще в отсутствии такового.

В основе же экстремистских мотивов, как отмечают Ю. С. Пестерева и Е. И. Чекмезова, лежит ксенофобия, то есть ненависть, нетерпимость к кому-либо или чему-либо чужому, незнакомому, непривычному. В широком смысле ксенофобия включает любые разновидности национальной, социальной, политической, культурной, религиозной нетерпимости, в узком - неприятие людей иной национальности и культуры [3].

На наш взгляд, следует согласиться с позицией тех ученых, которые говорят, что экстремистская мотивация, несмотря на негативное содержание, представляет собой сформировавшуюся идеологию лица, определенную систему ценностей. Логика хулиганского мотива заключается в формуле любой человек может быть объектом воздействия. По логике же экстремизма «чужой» (потерпевший) выбирается по какому-то признаку - не все подряд. Именно поэтому законодатель, определяя его, указывает «на вражду» и «ненависть», хотя в данном случае и возникает сложность с их разграничением [4].

Исходя из вышеизложенного, мы приходим к выводу, что хулиганский мотив и экстремистские побуждения никак не могут возникнуть и существовать одновременно. Хулиганский мотив предполагает совершение деяния при наличии незначительного повода или вообще в отсутствии такового; лицо бросает вызов всему обществу в целом. В рамках же экстремистской мотивации, деяние направлено против конкретного субъекта или группы. Стоит заметить, что в ряде статей законодатель разделяет хули¬ганские и экстремистские побуждения (например, в ч. 2 ст. 105 УК РФ это п. «и» и «л»), тем самым признает их самостоятельное значение. В связи с этим неясно, чем обусловлено объединение данных мотивов в ст. 213 УК РФ. Мы считаем, что необходимо исключить п. «б», в котором закреплены экстремистские мотивы, из ст. 213 УК РФ «Хулиганство».

Таким образом, выявленные проблемы позволяют сделать вывод о необходимости совершенствования законодательной регламентации мотивов преступлений, а также выработки их единообразного понимания в правоприменительной практике.

Список использованной литературы
1. Борисов С. В. Проблемы определения содержания и соотношения мотивов при квалификации преступлений экстремистской направленности. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
2. Оценочные признаки в Уголовном кодексе Российской Федерации: научное и судебное толкование: научно-практическое пособие / под ред. А. В. Галаховой. Доступ из СПС «КонсультантПлюс».
3. Пестерева Ю. С., Чекмезова Е. И. Мотивы преступлений экстремистской направленности // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2015. № 1 (60). С. 55-57.
4. Потапов Д. П. Преступления экстремистской направленности: проблемы законодательного закрепления // Известия Алтайского государственного университета. 2011. № 2-2. С. 116-120.
5. Пудовочкин Ю. Е. Ответственность за преступления против несовершеннолетних по российскому уголовному праву / науч. ред. Г. И. Чечель. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 293 с.

Д. В. Болдина