Политика нейтралитета в современной системе международных отношений на примере Швеции. Часть 1

Несмотря на то что феномен нейтралитета имеет довольно длинную историю, он до сих остается одним из наименее изученных явлений в рамках теории международных отношений. Главным образом это можно объяснить доминированием традиционных концепций реализма и идеализма в интерпретации природы взаимодействий между государствами. Нейтралитет стал одним из немногих пунктов, по которому между реалистами и идеалистами не возникло спора, поскольку представители обоих направлений сходились во мнении, что подобная политика является проявлением слабости, нерешительности и эгоизма. Нейтралитет Швеции, формально закрепленный в 1814 году и дважды спасший ее от ужасов мировых войн, критиковался ими в течение длительного времени, однако с появлением социального конструктивизма в 1990-х гг. возникла совершенно иная интерпретация политики нейтралитета, поскольку открылась возможность увидеть явные преимущества, которые она предоставляла. Таким образом, в современных условиях Швеция получила шанс опровергнуть стереотипы, созданные реалистами и идеалистами, и представить качественно новое видение явления нейтралитета.

Считается, что именно в рамках реализма сформировалось восприятие нейтралитета как политики слабости и нерешительности. В работе Фукидида «История Пелопоннесской войны» появляется термин «ничей союзник» применительно к полису Мелос, который решил остаться в стороне от противостояния Афин и Спарты и, в итоге, пострадал больше всех, поскольку афиняне полностью разорили остров. Сам автор относится к мелоссцам пренебрежительно, называя их людьми, для которых ««будущее достовернее настоящего» [1; 260]. Подобное видение нейтралитета доминировало в политической мысли в течение длительного времени до тех пор, пока в середине ХХв. Г. Моргентау не указал на несколько других характеристик, присущих данному явлению. Он пришел к выводу, что политика нейтралитета зависит от принципов международного права, которое, в свою очередь, опирается на власть ведущих мировых держав. Таким образом, «нейтралитет зависит от того, насколько страна, его практикующая, не препятствует достижению интересов гегемона» [2; 17]. В частности, Г. Моргентау обращается к примерам Швейцарии и Бельгии: так, Швейцария, окруженная горами, имеет довольно специфическое географическое положение, препятствовавшее нападению на нее со стороны Германии. В то же время, нейтралитет Бельгии в первой мировой войне был нарушен в связи с тем, что немцы стремились обойти военные укрепления на границе с Францией. Вместе с тем, сами реалисты признают эффективность политики нейтралитета, если она способствует сохранению суверенитета и независимости.

Для идеалистов позиция нейтральности в равной степени является неприемлемой политикой, однако, в отличие от реалистов, ее недостатки они видят в другом. Моральное обязательство государства следовать общим канонам возникло в период Средних веков в связи с главенствующей ролью католической церкви в то время. Идеалы и принципы Ватикана объявлялись незыблемыми и священными, а правитель, который посмел их нарушить, отлучался от церкви, что влекло за собой разрушительные последствия для всей страны. В подобных условиях политика нейтралитета не допускалась. Впоследствии, во времена эпохи Возрождения, Гуго Гроций вывел из этих соображений понятие «справедливой» войны, в определение которой он вкладывал обязанность всех стран наказывать агрессора всеми доступными способами, вследствие чего нейтралитет также признавался «незаконной» политикой. Опираясь на принцип всемирного сотрудничества, идеалисты ХХ века также стремились устранить войну, которая, по их мнению, способствовала появлению нейтралитета. Лига Наций должна была сподвигнуть государства, придерживающихся общих ценностей, к принятию взаимного обязательства защищать друг друга, что естественным образом лишило бы нейтралитет привлекательности. Однако на практике этого не произошло. Несмотря на то что нейтралитет представлялся идеалистам «преступной» политикой, права нейтрального государства были формально закреплены Венским конгрессом 1815 года, а также Гаагскими конвенциями 1907 года.

В. В. Федоров
Продолжение следует